Офф. Почему мне кажется, что дело было вечером, и делать было нечего?..))

Белоснежная рубашка, прилипшая к телу, сейчас приятно обдувалась ветром, создаваемым им самим и его быстрым шагом. Руки были заняты. В одной руке он нёс свою безрукавку, которую захватил больше по привычке, чем по необходимости (просто по опыту Гиена знал, что рядом с текучей водой всегда немного холоднее и ветры чаще веют), другая же плотно прижимала к боку не слишком толстую папку, в которой обычно размещались бумаги. Ничего очень уж важного для Клана в целом в папке не хранилось. Зато это было важно для самого Леонарда лично. Там хранилось его тщательно скрываемое хобби.

У каждого человека есть то, что помогает ему расслабиться и отвлечься от повседневных забот. Мудрые люди называют это увлечением или хобби. А оно бывает разное. Бывает такое, которое делают, чтобы в довесок получить что-то для себя лично. Например, учат несколько языков или же как можно больше читают умных книг. Кто-то умудряется сделать хобби своей профессией, и именно так появляются знаменитые вышивальщицы, повара или барды. А кто-то делает это для себя, просто для того, чтобы выплеснуть свои эмоции или расслабиться. Именно к третьей категории можно было отнести хобби Леонарда. Он не любил им хвастаться или кому-то показывать, считая слишком личным. Да и, честно говоря, хобби-то было какое-то... детское. Рисование.

Для многих его соклановиков это было пустой тратой времени, а потому о своём увлечении Серпент старался не распространяться. Но не рисовать не мог. Правда, чем старше Гиена становился, тем реже прикасался к карандашу. Но это его увлечение продолжало его вдохновлять и успокаивать, а потому часть своего свободного времени Лео с удовольствием рисовал. Особенно хорошо ему рисовалось у моря, вечером или в середине дня, когда к пирсу начинали подплывать корабли, которые Леонард любил рисовать больше всего. Но в Азнавуре, за неимением моря, источником вдохновения прекрасно служила и река.

Внезапно Гиена споткнулся обо что-то, что совершенно не заметил в своих раздумьях. "Клюнул" носом, невольно взмахнув руками. Безрукавку из рук он так и не выпустил, потому она лишь мотнулась в сторону. А вот коварная папка, словно только этого и ждала, выскользнула из пальцев и шлёпнулась на тротуар, а несколько листков разлетелись вокруг. Чертыхнушись, мужчина перехатил безрукавку поудобнее и бросился собирать рисунки. А один из карандашных кораблей тем ременем, подхваченный лёгким дуновением ветерка, спланировал прямо на колени сидевшей на ближайшей скамейке девушке.

Отредактировано Саяна Лонгхвост (2016-06-26 19:42:00)

Собрав все рисунки, лежавшие на земле, Гиена поднялся на ноги и быстро просмотрел листы. Не хватало ещё одного рисунка. Самого любимого и, по мнению самого Лео, очень удачно нарисованного. "Было бы жаль его потерять..." - подумал Серпент, чуть нахмурившись и, едва слышно пощёлкивая пальцами свободной руки, обшаривая набережную на предмет ещё одного чёрно-белого листа. Его взгляд мазнул по перилам, к которым подходили некоторые прохожие, легко прошёлся по самой реке, выискивая белый лист... И тут его взгляд скользнул на девушку на ближайшей скамейке, что-то нервно теребящую в руке. Что-то подозрительно знакомое. "Неужели..." - мимолётно и как-то походя удивился Леонард, решительно направляясь к девушке, чтобы проверить свои смутные подозрения.

Определённо, девушка растерялась, когда он подошёл. Даже побледнела немного. "Странно, что это с ней? Неужели испугалась?.." Тут его взгляд чуть встревоженно обошёл лицо девушки... И тут Лео понял, что немного ошибся. Перед ним сидела не девушка, а женщина, по крайней мере, внешне ей явно было чуть больше тридцати. А ошибся Гиена потому, что, погружённая в книгу, что сейчас раскрытой лежала на её коленях, женщина словно сбрасывала десяток лет. Леонард знал, что иногда бывает такое, когда любимое дело словно молодит, вот только воочию видел впервые. Тут девушка (про себя Гиена решил, что такое определение ей всё же больше подходит) бросила на него очередной нервно-испуганный взгляд, и до Лео наконец дошло, что всё это время он просто стоял и внимательно смотрел на неё. Чуть смутился, что с ним было редко, и поспешил исправиться, чуть поклонившись:

- Простите, леди, за моё поведение. Я просто... задумался, - "очень обтекаемый вариант того, что ты только что делал, не находишь?" - ехидно заметил внутренний голос, но Гиена только отмахнулся мысленно, теперь уже осознанно с интересом присматриваясь к девушке. Черты её лица показались ему смутно знакомы, где-то он явно встречал кого-то, кто мог бы быть ей роднёй. "Вот только кого?.."

- Можно, я заберу у вас свой рисунок? - вопрос риторический, конечно, отдать-то его леди по любому отдала бы, вот только, судя по чуть дрожащему листку, молча протянутому ему, девушка сейчас была несколько на взводе. Да ещё и эта её бледность...

- Вам не хорошо, леди? Вы побледнели... - наконец, решился спросить Леонардо, осторожно садясь рядом на скамью, теперь уже сам чуть настороженно присматриваясь к девушке (как-то не прельщала Гиену мысль ловить молчаливую собеседницу на грани обморока: мужчина не знал, как себя в таких случаях вести). Грифельный рисунок, который он продолжал держать в руке, был благополучно забыт.

Кажется, своим участием он ещё больше разволновал и смутил девушку. И, кажется, её "одиночество" против его присутствия и вообще, по смене гаммы чувств на её лице Гиена понял, что ей не только непривычно, что с ней говорят почти наедине, но и находится она в страшной растерянности. "Очень интересно..." - подумалось ему, и в этот момент он совершенно не слышал того, что говорит девушка, его больше интересовали её мимика, жесты... Глаза цвета шоколада, такие растерянно-испуганные, что Леонарда аж пробрало от неожиданно возникшей жалости. И потребности защитить, вот уж что вообще было странно. "Хотя ладно, самокопанием можно заняться и позже..." - махнул сам на себя мужчина, и, очнувшись от раздумий, как раз услышал последнюю фразу. О каком-то "Жёлтом Оскале"... А девушка тем временем указывала на его рисунок, о котором Лео совершенно успел позабыть.

- Гм, когда я рисовал этот корабль, то понятия не имел, что есть какой-то "Жёлтый Оскал"... - честно признался мужчина, а в глазах мелькнуло лёгкое удивление и озадаченность. Он не знал, что и думать, тем более, его ответ, кажется, огорчил собеседницу, но тут его взгляд упал на книгу на коленях девушки, и Гиену пронзила догадка.

- Вы встретили его описание здесь? - вопросительный взгляд и решительно указывающий на книгу перст не вызывал сомнений о том, о чём хотел бы Серпент разузнать. Однако вопрос почему-то заставил леди чуть вздрогнуть и закрыть книгу, а ещё, кажется, она порывалась просто встать и уйти... Чего Леонард просто уже не мог допустить, у него разгорался, можно сказать, профессиональный интерес, а тут единственный источник информации собрался сбежать. "Это не прилично!" - напомнил всё так же ехидно внутренний голос, когда Лео осторожно сжал кисть собеседницы, не давая "сбежать", но Гиена к нему уже не прислушивался.

- Постойте, куда же вы?.. - вырвалось чуть растерянное, а потом, приглядевшись, мужчина огорчённо и чуть виновато спросил:

- Я своим вопросом вас обидел, да?..

Но, кажется, собеседница не заметила его последний вопрос. По крайней мере, Лео не мог определить по её лицу, обидел ли он её своими неосторожными словами. Она лишь чуть нервно покусывала губу, бережно держа книгу в руках. И, кстати о руках. "Пальцы тонкие, ладони и кисти рук изящные. А кожа... Она определённо не простая девушка, стать не та..." - подумал Лео, машинально шевельнув пальцами той руки, в которой пару мгновений назад была изящная кисть с нежной кожей, вспоминая, как испытал лёгкое сожаление, когда рука собеседницы высвободилась из его чуть шершавой ладони. А девушка тем временем ответила на его вопрос о, как оказалось, вымышленном корабле, и Леонард смутно удивился собственной точности, с которой нарисовал этот корабль.

Однако после ответа на его вопрос собеседница молчала, и Серпент поднял чуть вопрошающий взгляд от её рук. Вгляделся в женственный профиль, который именно так, вблизи, обретал некое очарование, которое не было заметно издали... И понял вдруг, что девушка просто боится разговаривать с незнакомым ей человеком. "Неужели она ещё ни разу не начинала разговор сама? Тогда я попал пальцем в небо, подумав о том, что она принадлежит знати..." - испытывая невнятное и лёгкое чувство вины, подумал Лео... А потом мысленно обругал себя за то, что сам поставил её и себя в неловкое положение, так и не удосужавшись представиться. Впрочем, этот посыл ещё не успел сформироваться в конкретное действие, когда девушка задала свой вопрос. Чуть запинаясь, она спросила именно о том, о чём Лео не мог ответить без мягкой улыбки:

- Люблю. Я с детства мечтал увидеть корабль вживую, а когда, наконец, увидел, то понял, что пропал навсегда... - лёгкая полуулыбка на устах сопрвождала это невольное признание. И, вопреки обыкновению, Гиене не хотелось снова закрываться в свою "раковину" делового спокойствия. Наоборот, была потребность поделиться с этой девушкой чем-нибудь ещё, и Лео не стал ей противиться.

- Хотите, я покажу вам ещё корабли?.. - вспомнив неожиданно о том, что в руках у него находится куча рисунков кораблей, предложил Серпент, и, отложив безрукавку на скамью, сложил чуть помятый листок с "Жёлтым Оскалом" (как он решил назвать доныне безымянный корабль) в папку и поднял вопросительный взгляд на собеседницу. И душа замерла, и сердце чуть замедлило свой бег, опасаясь... отказа?..

Ответ прозвучал. И только минуту спустя, когда Гиена ощутил, с какой, оказывается, силой бьётся сердце в его груди, Лео понял, что затаил дыхание, когда ждал ответа. И тут же был смущён и озадачен собственной реакцией. Определённо, такие же по силе чувства он испытывал всего несколько раз в жизни, которые можно пересчитать по пальцам. Возможно ли, что он испытывает к этой девушке то, что называют "любовью с первого взгляда"? Ещё вчера, занятый больше своими делами и совсем не знакомый с этой девушкой, Гиена бы ответил твёрдое "нет" и чуть печально усмехнулся - рациональный Леонард очень сомневался в том, что способен испытывать такое чувство. "А теперь? Что изменилось теперь?.." - каверзный вопрос, заданный самому себе, на который Лео почему-то пока был не готов получить ответ.

А потому, чуть тряхнув своей чёрной гривой и отгоняя пока ненужные мысли, Леонард осторожно придвинулся ближе, невольно сдвинув ткань пышного платья. Открыл свой альбом, на всякий случай прижав листы большим пальцем левой руки. Бережно отдал своё художество в нежные руки собеседницы, ненароком коснувшись гладкой кожи и снова испытав неясное чувство потери, когда это ощущение исчезло. И замер, чуть ли не вытянувшись в струну и пытливо изучая малейшие проблески эмоций на лице соклановицы.

Он ещё никому не показывал свои рисунки. И сейчас реакция девушки ему была невероятно важна. Хотя бы для того, чтобы для себя самого уяснить: стоит ли ему на что-то надеяться или лучше так и остаться безымянным и странным художником?..

Снова уйдя в свои мысли, Гиена чуть прикрыл глаза. И понял вдруг, что вот уже несколько минут жадно вдыхает какой-то смутно знакомый аромат, исходящий от собеседницы. И тут же смутился снова, вот уже в который раз за этот необыкновенный день. И, наверно, впервые со дня своей службы в Линесдале осознанно возблагодарил те жаркие дни, которые в дежурство приходилось проводить в лодке, подставив лицо солнцу. Потому что на его смуглом лице было гораздо труднее различить краску смущения. "Ну и что ты творишь на этот раз, стражник? Совсем с ума сошёл или на солнце перегрелся?.." - ехидный внутренний голос, который некоторые называли совестью, успокаиваться не спешил, но Лео в который раз от него отмахнулся, решив все неясности разгребать позже. Не сейчас, когда он просто наслаждался этим тёплым вечером, редкими часами свободного времени и будоражущей какие-то неясные чувства в нём странной встречей...

- Мандарин... - тихо пробормтал себе под нос Серпент, всё так же сидя, прикрыв глаза, и вдыхая, наконец, распознанный аромат.

Отредактировано Саяна Лонгхвост (2016-07-10 21:05:44)

Похвала из её уст... Как ни странно, именно она уверила Лео в том, что девушка, сидящая рядом, раньше не разговаривала ни с кем дольше двух минут. "Наверняка она говорила почти ничего не значащие вежливые фразы, стремясь вернуться к книге..." - Гиена чуть улыбнулся собственным размышлениям и покосился на соклановицу именно в тот момент, когда она смутилась и покраснела. "Ну точно!" Собственная тихая радость от своей догадливости позабавила Серпента, но улыбаться ещё шире он не рискнул: а вдруг собеседница примет это на свой счёт, обидится и уйдёт?.. Вместо этого он просто посидел молча, любуясь женственным профилем Гиены. Внимательно выслушал вопрос. А потом, улыбнувшись, ответил, уже не опуская взгляд:

- Все эти годы единственным источником вдохновения для меня было море... - помолчал, вглядываясь в вновь обращённые на него шоколадные глаза, и тихо добавил:

- Но, кажется, я только сегодня смог встретиться со своей музой... - признание, идущее от самого сердца. Ещё не в любви, нет. И даже не в сильном влечении. Но в том, что разные люди называют то восхищением, то поклонением... А то и жаждой любоваться этим чудом.

Своего признания Гиена совсем не стеснялся. Его волновало другое: как-то отреагирует соклановица на его признание? Возмутится, растеряется... или примет всем сердцем и ответит открвенностью на откровенность?..

Кажется, Гиена всё приняла близко к сердцу. И, судя по тем отголоскам эмоций, что Лео смог прочесть по её лицу, это совсем не то, что она ожидала услышать. И это ввело Леонарда в ступор. Он повидал много девушек, которых не устраивало то, что говорят их кавалеры. Но чтобы они реагировали на завуалированное признание именно так - не видел ещё ни разу. И такое очень больно полоснуло по сердцу. Словно ножом. "А ты на что надеялся, идиот? На то, что ты улыбнёшься пару раз, скажешь комплимент - и всё, леди твоя? Не слишком ли ты высокого мнения о себе, а, ловелас?.. Видно же, что она не твоего поля ягода. Так чего же ты пристал к ней словно банный лист?.."

Но верить в то, что собеседница сказала именно то, что он услышал после, было ещё больней. "Почему она решила, что я сказал не о ней?.." Весь тот ворох сомнений, что он до этого упорно давил, вдруг выполз на волю и жалил не хуже гремучих змей. А альбом, вернувшийся к нему, он чуть было не отбросил в море: так ему вдруг противно и стыдно за себя стало в этот миг! Но одумался. Встряхнулся. Взглянул на собеседницу... И понял, что если он сейчас же что-нибудь не придумает и не скажет, то эта девушка испариться, словно видение, и он больше никогда её не увидит. А вот этого он, взрослый мужчина, допустить не мог. Потому что знал: если десяток лет назад он ещё мог надеяться на то, что покидающая его дама - не последняя, то теперь... Теперь, встретив Её, найти другую такую же не сможет.

И всё же, когда он заговорил, голос уже не был таким, как прежде. Спина чуть сгорбилась, словно из неё выдернули какой-то стержень, а глаза словно поблекли. И весь он как-то вдруг показался даже старше своих лет:

- Моё имя - Леонард Серпент, я служу телохранителем Верховной Княгини, - тускло, тихо и невыразительно. Взгляд медленно поднялся до шоколадных глаз... Увидел вдруг там тень сомнений... и сердце неожиданно застучало быстрее, а Гиена прямо ожил на глазах, почуяв шанс всё исправить. Он порывисто схватил девушку за обе ладони, уронив альбом на куртку. Чуть потянул к себе и едва не сжал железной хваткой, а в глазах вспыхнула полубезумная надежда. Моргнул, опомнился, тиски ослабли, но ладоней он не выпустил. Погладил большими пальцами рук кисти собеседницы и отрывисто, но всё так же тихо произнёс:

- Почему вы решили, что я говорю о какой-то... Я ведь говорю о Вас, моя леди, - чуть склонив голову на бок, снова взглянул в глаза, сейчас наверняка наполненные гневом пополам с недоумением, и закончил:

- Это вы - моя Муза, которую я так долго искал...

"Она осталась..." Мысль, засевшая в его голове, когда девушка сжала его ладони и опустилась обратно на скамейку. "Она осталась..." И сердце билось оглушительно и ликующе, и окружающий мир обрёл чёткость и краски... А ещё почему-то хотелось петь. "Вот уж глупость! С моим-то слухом..." - мелькнула чуть насмешливая мысль и тут же погасла. Но своё дело она сделала и спустила с небес, на которые мысленно уже успел взобраться Леонард, на землю. И вовремя.

- Почему же никто не обращался к Вам так, как я?.. - в некотором смятении пробормотал Серпент, чувствуя, как в животе что-то похолодело на миг. "Дочь князя Фальтвеста... Наверное, у неё уже есть жених. И не мне с моим рылом вставать с Ней рядом..." - разумная мысль, которая, кажется, так и не дошла до мышц, потому что Лео продолжал поглаживать нежную кожу, и кисти рук так и не выпустил. И даже не собирался. В этот момент его больше интересовало другое. "Что-то она не похожа на девушку, которая счастлива... Да и сюда пришла совсем одна... Что-то случилось в её доме?" - сердце сжалось на миг от сочувствия, а потом в глазах потемнело, и кровь, казлось, забурлила в жилах. Потому что Гиена представил, что кто-то осмелился обидеть Её... Такую нежную и такую ранимую... И ему уже неважно было, что не с его происхождением лезть в проблемы княжеской семьи. В мзгу засела лишь одна мысль. "Они ещё поплатятся, князья там или не князья!" И точка.

Сейчас от праведного гнева Гиену удерживало лишь одно: он не знал её обидчиков в лицо. И пока это незнание удерживало его от опрометчивых поступков, Лео решил поинтересоваться о другом:

- Скажите, моя леди... Кем вам приходится тот князь Фальтвест, что сейчас находится рядом с Княгиней во дворце? - своё первое впечатление от этого человека мужчина хорошо запомнил, и ему трудно было поверить в то, что этот человек способен обидеть кого-то из своей родни просто так. Что, тем не менее, Гиену бы не остановило. Кто-то посмел обидеть Наинару, и это обстоятельство перечёркивало все разумные доводы. Но связываться с тем, кто стал практически вторым советником при Верховной, не хотелось. И потому Леонард сейчас хотел точно узнать степень родства. Мало ли. Всё в жизни случается...

"Дедушка... Нет, как дед, он, несомненно, хороший человек и вряд ли стал бы обижать её..." - от сердца немного отлегло - всё-таки со старшим Фальтвестом было бы меньше шансов защитить Наинару от его гнева - но вот собственный гнев никуда не делся, свившись змеиным клубком в сердце. "Она сказала, в замок переехала вся её семья... Неужели они?.."

- Скажите, моя леди, а кто же вас обидел тогда? От кого вы убежали сюда, на пирс? - склонив чуть черноволосую голову, Лео внимательно рассматривал её лицо, наблюдая за той бурей эмоций, которая ясно была видна. "Она ведь даже не притворяется... Действительно смущена, растеряна... Ох, Талисман, как же ей трудно приходится! Дочь и внучка знаменитых князей, а вся открыта, словно на ладони..." - сердце снова тряхнуло от мощной смеси сочувствия и стремления защитить. Такого накала эмоций у него не было даже тогда, когда он впервые увидел Верховную Княгиню и восхитился её стойкости и решительности. "А в Наинаре этого мало, она привыкла прятаться от людей за чужими спинами... Стоп, с каких пор я называю княжну по имени?" - изумление, направленое на самого себя, наверняка промелькнуло во взгляде, но Леонард понадеялся, что дочь Эргриха Фальтвеста этого не заметила. Он поражался тому, с какой стремительностью его сердце прикипело к этой девушке, даже женщине, до этого дня ему совершенно не знакомой. И, что странно, ему не хотелось что-то менять и рвать эти прочнеющие с каждой минутой незримые нити, опутывающие его, словно кокон. И уходить отсюда не хотелось.

Гиена не стал ничего говорить на попытку Наинары удержаться от откровений. Лишь замер, терпеливо ожидая. К сожалению, он знал, как трудно бывает довериться чужому человеку. Но ему так хотелось хоть чуть-чуть облегчить её страдания, дать хотя бы выговориться, что он окончательно смирил клокочущий гнев, преисполнившись откуда-то проснувшейся в нём нежности и безграничного терпениия. "Возмездие подождёт," - решил мужчина и просто ждал.

И дождался. Снова проснувшееся сожаление от того, что княжна отняла руки, стремительно погасло, когда Гиена всё же начала рассказ. Лео видел, что чем глубже она погружается в воспоминания, тем лучше звучит её речь, красивей, богаче. Видел, как загораются шоколадные глаза яркими эмоциями, до этого словно прятавшимися под прочным панцирем. Видел, как разгорается румянец на щеках, как становятся величавыми и плавными движения, как появляется гордая стать, которая заставляла её привычно выпрямлять спину... А его в смущении поднимать взор на уровень лица, а не опускать ниже, куда, вообще-то, смотреть не положено, но куда то и дело соскальзывал взгляд. Видел, с какой болью она говорила о равнодушии отца и с какой тоской - о матери, с которой, по видимому, что-то случилось. Видел... И понимал, что этого ласкового и тихого котёнка, которого незаслужено бросили на произвол судьбы, это сокровище чистых и незамутнённых эмоций и открытой души он просто не в состоянии отпустить, оставить без защиты. Теперь - уж точно.

А потому лишь улыбнулся какой-то тихой и нежной, совсем не свойственной ему улыбкой, когда Наинара произносила последние слова. И решительно и молча накрыл её ладони своими. Сжал, посидел так, вглядываясь в чуть растерянные, наполненные какими-то непонятными ему страхами глаза. Потом поднял её левую ладонь и ткнулся в неё носом, уже ничего не стесняясь и не боясь. За него уже отбоялась княжна, а ему теперь, предопределившему свою дальнейшую судьбу как защитника Наинары, бояться уже не надо было. Почти.

- Простите мою дерзость, моя леди... - прошептал он тихо, крепко, но нежно удерживая её ладонь у своего лица и прикрыв глаза, - но я впервые встречаю столь... удивительную женщину. Не каждая сможет жить как прежде, когда у неё отняли что-то дорогое... А вы именно так и поступили бы, если бы не встретили меня, - горьковатая складка у губ и обращённые на неё виноватые глаза. - К сожалению, я не могу защитить вас от нападок сестёр и равнодушия отца, но... могу помочь справиться с неприятными эмоциями. Защитить от этого грубого мира, способного уязвить в самое сердце. Если вы позволите мне стать вашим рыцарем... и восхищаться вами, - внимательный взгляд глаза в глаза, и мольба на самом краешке дне его глаз, предназначавшаяся только для Неё. Той, которая может понять.

- Чистой душой, - честно и не задумываясь ответил Гиена на вырвавшийся вопрос собеседницы. - А у кого прекрасная душа - тот и сам прекрасен... - и, мягко улыбнувшись, невесомо коснулся губами её ладони, которую до сих пор держал у лица. Сердце громко бухало и сжималось от болезненной нежности, а в животе ообразовалась какая-то странная лёгкость, которую Леонард объяснить не сумел. Впрочем, будет честно добавить, что он даже не пытался. Потому что всё его внимание было обращено на женственное лицо с удивительными ямочками и яркими шоколадными глазами.

- Это я буду счастлив просто сидеть рядом с вами, - вырвалось у него самого на признание княжны, столь же неожиданное, сколь и окрыляющее. - Вот так сидеть, держать вас за руки и заглядывать в ваши удивительные глаза, моя леди...

Блаженный миг молчания. Не чужого и отстранённого, наоборот, дружественного, наполненного взаимной симпатией и... чем-то ещё, неуловимого, но согревающего их успевшие промёрзнуть в одиночестве души...

Леонард осознал, что солнце скрылось и скоро быстро потемнеет, только тогда, когда холодный ветер пробрался под рубашку и заставил поёжиться. Но тут Наинара, запинаясь, попросила отвести её до дома, и Серпент с некоторым стыдом вспомнил, что, в отличие от него, княжне непривычны эти холодные речные ветра, и ей, в её чуть более тёплом, чем его рубашка, платье, почти наверняка холоднее, чем ему самому. А потому он больше не медлил, даже отбросив кое-какие церемонии.

- Я буду рад составить вам компанию, - улыбнулся мужчина и, резко встав, решительно накинул подхваченную со скамейки свою безрукавку (попутно почти безжалостно вытряхнув свой альбом на скамью) на плечи Гиене. Попытался укрепить её так, чтобы не спадывала... Случайно коснулся локтем мягкой груди и едва заметно вздрогнул. Непостижимым образом образовавшаяся горячая волна пронеслась по руке, достигнув сердца. А лицо запылало до самых ушей, хотя этого в надвигающихся сумерках почти не было видно. Почти. "Реакция нестандартная... Ты влип, парень," - обречённо вздохнул внутренний голос.

- Вы можете замёрзнуть, моя леди... - с едва заметной хрипотцой проговорил Серпент, глядя сверху вниз на сидящую княжну и одновременно пытаясь удержать неожиданно сильное желание обхватить её руками, прижать к груди и никогда не отпускать.

На благодарность княжны Гиена лишь смущённо улыбнулся, чуть поклонившись. Потом подхватил свой альбом одной рукой, а вторую галантно предложил Наинаре. Честно говоря, где находится дом семьи Фальтвестов, Леонард точно не знал, потому решил положиться на княжну. В конце концов, это к её дому они направлялись.

- Я точно не помню, как называется та деревушка, где я родился, - чуть грустно улыбнулся Лео, повернув голову к собеседнице, - помню только, что между собой жители называли её Львиные зубы, из-за формы острых скал на море, рядом с которыми мы жили. Помню, однажды один из моряков обмолился, что мы совсем недалеко от Сабатты... Возмжно, так и есть, в то время я мало интересовался географией. А потом... Потом, скажем так, я связался с нехорошей компанией и покинул родные края.

Серпент помолчал, погрустнев и помрачнев. Время, проведённое в банде Гвидо, нельзя был назвать приятным и даже сносным, но тогда он не знал, куда ещё податься из дома, ведь многие его соседи являлись родственниками разбойников и контрабандистов. И оставаться там, рядом с ними, для начитавшегося книг молодого парня было ещё хуже.

- Десять лет назад меня спас от плохой жизни один Лис... И я до сих пор благодарен ему за это, - наконец очнулся и продолжил Лео, улыбнувшись. - С того же времени я поселился в Линесдале. Согласен с вами, моя леди, удивительный и прекрасный город... Жаль только, что мы встретились с вами лишь здесь, в Азнавуре, вдали от родных мест. А то, кто знает, подался бы я на службу к Княгине, если бы знал, что где-то рядом живёте вы, - и, мягко улыбнувшись, Гиена осторожно переложил альбом в другую руку и накрыл ладонь княжны на своём локте правой рукой, огладив нежную кожу.

- Я был за пределами Азнавура и Линесдаля, моя леди, - произнёс Леонард, с доброй насмешкой взглянув на удивительно любопытную княжну. - Ведь как-то же я добрался пешком сначала до Акрилона, а потом до Линесдаля, - полюбовался некоторым смущением Наинары, нежным румянцем на щеках, и довольно прищурил глаза. Гиене, как ни странно, нравилось смущать и удивлять княжну. Наверное, потому, что от её чувств за версту веяло неверятной искренностью, которая, стоит признать, подкупает и покоряет многих.

- Но я не бывал в настоящих походах. Да, спал на земле, да, готовил еду у костра, но вряд ли это можно назвать походом, - уже более серьёзно заметил он. Потом покосился на девушку и в свою очередь спросил:

- А вы, моя леди, где-нибудь бывали? Я, к примеру, никогда не бывал на балах, - и Лео, чуть лукаво улыбнувшись, снова взглянул на Наинару. - Как оно, там?

- Почему же вы их путаете, моя леди? Неужели они столь сложны, эти неясные мне па? - с неподдельным удивлением и интересом спросил Леонард, даже приостановившись. Повернулся к Наинаре, внимательно вгляделся в доверчиво-настороженные шоколадные глаза, поднятые на него в ожидании продолжения разговора.

- Я не верю тому, что вы, моя леди, с детства наверняка приучаемая к танцам, плохо танцуете. Может быть, дело вовсе не в Вас, а в ваших партнёрах? - пытливо посмотрев на княжну, серьёзно проговорил Лео. Потом столь же серьёзно нахмурился и мягко упрекнул:

- Вам не пристало рваться в походы, моя леди. По статусу не положено, и... Не стоит, правда, - чуть прикрыл глаза, неосознанно придвинувшись ближе. Взял её руки в свои и осторожно сжал, так и замерев. - Не стоит такой хрупкой женщине, как вы, видеть те ужасы и опасности, что подстерегают каждого участника походов, - тихо продолжил Гиена, не открывая глаз и продолжая держать ладони Наинары в своих.

- Княжна... Наинара... - совсем шёпотом, на грани слышимости, умоляющим голосом, который Серпент никогда бы не допустил, если бы рядом был кто-то ещё, кроме дочери князя Фальтвеста. - Обещайте мне, что будете избегать этих опасностей. Хорошо? - утвердительно-вопросительно на полувздохе и умоляющий взгляд глаза в глаза. Сердце снова начало свою безумную пляску, и Лео боялся, что княжна это заметит по дрожи, что прошла по его рукам. Но её ладоней выпускать не собирался, даже притянул поближе к своей груди. Мужчину, что десять лет служил в приморском отряде, отлавливая преступников, мужчину, который осмелился сбежать от собственных соплеменников с раненым Лисом на руках в горный туннель, очень пугала перспектива потерять эту женщину так глупо и... совершенно бесполезно. В первом походе, который для неё мог стать последним.